Как семейная пара из Петербурга создала единственный в России центр спасения балтийской нерпы

Вячеслав Алексеев: Мы оба ходили еще в юннатские кружки. Моим первым подопечным стал серый тюлень, но в одиннадцать лет я и не догадывался, что это станет делом жизни. Мечтал работать в зоопарке и устроился туда сразу после окончания Академии ветеринарной медицины. Каждую весну к нам приносили детенышей нерп, но все они погибали, потому что специалисты не умели с ними обращаться. Это очень нежные звери из семейства тюленевых, к ним нужно относиться бережнее, чем к детям. Оказалось, что популяция балтийской кольчатой нерпы в нашем регионе стремительно сокращается: за сорок лет от четырех тысяч особей осталось двести, и для их спасения не предпринимается ничего. Мы разозлились на коллег и решили показать, что два человека могут сделать больше, чем все институты, научные команды и органы надзора, вместе взятые. Это был 2007 год.

У вас были средства?

Елена Андриевская: Конечно нет. Зарплаты сотрудников зоопарка едва хватало на еду. Мы решили, что меньше зарабатывать невозможно, уволились и первое время чем только не занимались: я разносила почту, Вячеслав был даже промышленным альпинистом.

Как развивались события дальше?

Вячеслав: Мы разослали номер своего телефона по линии МЧС, чтобы нам звонили, если обнаружат тюленя. Информация разлетелась по экстренным службам Петербурга и Ленобласти. Вскоре мы отвезли первую нерпу с поврежденным ластом в дельфинарий, но там было всего одно место, поэтому уже вторую — Малышку Хиту — мы взяли домой и поселили буквально в собственную ванну. Были потрясены, насколько это эмоциональный и умный зверь, — гораздо сообразительнее обычных домашних питомцев. У них развита мимика, они понимают человеческую речь — особенно хорошо им даются названия красной рыбы.

Мы честно рассказали обо всем Росприроднадзору, но там не знали, как реагировать. Нас пугали статьей о причинении вреда животному, занесенному в Красную книгу – за это грозит штраф в миллион рублей. Потом мы им показали, что в этом же законе говорится, что отказ в помощи редкому виду облагается таким же штрафом, и нас оставили в покое.

Хита доросла до пятидесяти килограммов, и мы оказались в безвыходной ситуации, не отпускать же ее из квартиры сразу в море. Я тогда впервые сходил к Ксении Петербургской и скорее в шутку попросил помощи. На следующей день мы познакомились с владелицей ресторана, у которой на даче оказался 80-тонный бассейн, куда мы переселили Хиту. Там она подготовилась к жизни в дикой природе. Затем купили ей спутниковый передатчик за сто пятьдесят тысяч рублей — кредит взяли, родители помогли — и отпустили в море. А на следующий год у нас было уже десять подопечных.

Но собственный центр у вас появился только через шесть лет.

Вячеслав: Мы размещали животных на дружественных площадках, когда в 2013 году нам позвонили из «Водоканала» и предложили помощь — два здания в поселке Репино. Мы накупили холодильников, блендеров, мясорубок и вырастили пять нерп. А спустя год провели реконструкцию и создали первый в стране современный специализированный центр сохранения морских млекопитающих.

В 2014 году к нам попало двадцать девять нерп, и это было настоящее безумие, казалось, что мы находимся на войне. Каждую нужно кормить пять раз в день, вначале — через силиконовую трубку. Тюлени все время хором вопили, требуя рыбы, а он и один громкий, как паровозный гудок. Спали по два часа в сутки – даже не знали раньше, что человек так может. Бывало, работаешь, а потом обнаруживаешь себя спустя пять часов уткнувшимся лбом в стену. Но и тогда мы работали только вдвоем – это животные для профессионалов выше среднего уровня, мы не можем их никому доверить. Было тяжело, но ни одна нерпа не погибла. Мы вообще одни из немногих в мире специалистов, кому удается выращивать их без потерь.

Зато потери были у нас: тюлени кусаются, а у них на зубах живет микоплазма. Эта бактерия, попадая в ранку, вызывает гнойное воспаление. У нас все руки были распухшие, как оладьи, Лене даже делали операцию. Но даже тогда сомнений не возникало: это удивительное чувство – сначала видеть изможденного зверя на грани гибели, а после реабилитации выпускать его же, гордого красавца, в море. Теперь мы уже опытные и укусов не случается.

Каковы главные задачи Фонда друзей балтийской нерпы, который вы основали в 2014 году?

Елена: Самая большая проблема этих животных — аномально теплые зимы. Они должны два месяца выращивать потомство в подснежных укрытиях, но лед тает, детеныши отбиваются и, если повезет, попадают к нам. Это первое направление нашей деятельности. Второе — мы разрабатываем методы сохранения вида. Занимаемся проектом «Дом для нерп» — планируем насыпать искусственные сугробы, как уже делают финны. Ну и третье: мы изучаем этих животных и стараемся рассказывать о них людям, чтобы у общества появилась потребность им помогать. В этом мы добились успеха — наш питомец Крошик уже стал известен не только в России, но и за рубежом. Мы всегда на связи: нам звонят, чтобы сообщить о местонахождении тюленей и не только. «Я видел бобра», «птица летела», «моя бабушка любит тюленей» — этим делятся почему-то обязательно в час ночи.

Вячеслав: К нам на реабилитацию он попал с весом четыре килограмма — при том, что при рождении они весят четыре с половиной. С первого взгляда я сказал Лене, что с его возвращением в море у нас будут проблемы: он был такой сладенький, с рук не стряхнуть. У него в голове будто удалили файлы, отвечающие за дикость. Мы ему всячески показывали, что он нам не нужен, а он приползал и ложился, чтобы его почесали. В итоге в первый раз, когда мы выпустили его в Финский залив, он вернулся к нам через пятнадцать минут, а во второй проплавал там три недели. Потом нам стали звонить и рассказывать о его злодействах: он выходил на пляж, лез к отдыхающим на ручки, воровал рыбу. Ему попадались хорошие люди, но рано или поздно он нарвался бы на браконьеров или винт лодки, поэтому мы приняли решение снова забрать его к себе. Он очень привязан к человеку, за всю жизнь я ничего подобного не встречал. Если вдруг нам попадется такая же подруга для него, мы сможем вывести настоящую домашнюю нерпу. А если серьезно, то надеемся, что через два года, когда Крошик достигнет половозрелости, он изменится и одичает.

МЕСТО СЪЕМКИ Центр исследования и сохранения морских млекопитающих Солнечное, Колхозная ул., 12 Центр изучения и сохранения морских млекопитающих — единственная в России специализированная площадка для оказания ветеринарной помощи морским млекопитающим Балтийского региона.

текст: Ксения Морозова
фото: Юлия Плахотникова
стиль: Эльмира Тулебаева
прически: Татьяна Перова
благодарим интернет-магазин дизайнерской мебели Artefacto; ГУП Водоканал Санкт-Петербурга и лично Алину Чепукайтис и Николая Корюкина за помощь в организации съемки

http://www.sobaka.ru/city/science/74261#sub