Как странные странники стали старожилами (23 февраля 2011 г.)
Городские жители перебрались в глухой хутор
Четыре с лишним года назад в «АиФ на Дону» вышел материал «Странные странники».
Речь шла о необычном начинании: больше десятка семей из Ростова, Батайска, Таганрога, Сочи и т.д. перебрались из обустроенных городских квартир в глубинку — хуторок Дубовой, что примерно на середине пути от Шахт до Белой Калитвы.
Горожане мирились с тем, что из коммунальных благ в Дубовом, обычном хуторе, есть лишь электричество. Они купили там пустовавшие дома. Живя в них, одновременно обустраивали на краю хутора родовое поселение Росток.
…Со временем поселенцем стал даже иностранец — русский немец Алексей Изаак, махнувший в Дубовой из… Мюнхена.
И даже сейчас редакция получает отклики на ту публикацию. Потому мы решили вновь побывать в этом затерянном хуторе.
Шалаши в степи
…Трасса даже не до Дубового, а до центра сельского поселения — хуторка Грушевка была пустынна. По обе стороны дороги — заметённые снегом поля да степные холмы.
— Хотите знать моё мнение о тамошних переселенцах? В целом люди как люди. Иные стали уже почти старожилами, — сказал «АиФ на Дону» председатель Грушево-Дубовского сельского поселения Сергей Сягайло.
— Первые горожане приехали в Дубовой 8 лет назад, — продолжает он. — Помню, местные возрадовались. Дом в Дубовом стоил 15 тысяч рублей, а тут их стали покупать за 40-50, а то и за 80 тысяч.
Самих переселенцев, как поясняет Сергей Сягайло, хуторская жизнь удалась не всем. Несколько из тех, кто приехал сюда одними из первых, уже уехали.
— Например, был колоритный переселенец из Ростова — Саша, до того работавший хирургом в Ростовской областной больнице, — говорит он. — Ему было лет 45. Вот приходим мы к нему как-то среди зимы. У него печь топится. Но углём не обзавёлся, а дрова колоть толком не умеет. Да и руки у него не сплошная мозоль, как у многих наших, а нежные. Человек, кроме скальпеля, прежде ничего в них не держал. Чтобы не замёрзнуть, ходил в степь, рвал там сухой болиголов, им топил. Но мы-то знаем: болиголов сгорает мгновенно, как порох. Его надо чуть ли не каждую минуту в печь подкидывать. Словом, он пожил-пожил и уехал.
Тем не менее многие переселенцы в Дубовом уже несколько лет.
— И за многое их зауважали, — продолжает Сягайло. — Чистят родники, ведь здесь хорошая питьевая подземная вода. Начали проводить у себя в поселении фестивали — бардовской песни и пр. Я поначалу отправлял на эти их фестивали милицию. Потому что по опыту знаю: фестивали — это выпивка, сигареты. Заканчивается всё как в анекдоте: «Кто заказывал драку?» А на их мероприятиях участковые просидят по полдня и звонят мне: «Леонидыч, да отпусти ты нас отсюда. Скучно нам. Они не пьют, не курят, не матерятся…».
…Так как дорога до Дубового узкая да и накануне её замело, нас взялись довезти туда на бывалой «Ниве», принадлежащей администрации.
Въехали с того края, где и расположилось родовое поселение. По сторонам от дороги стояли забавные разной степени готовности мазанки, крытые камышом, высились стожки из срезанных камышовых стеблей.
Водитель-грушевец улыбнулся:
— Это и есть их экологически чистые шалаши.
«Мы посадили две тысячи деревьев»
…Поначалу непривычные, явно несовременные жилища могут действительно показаться смешными, как, наверное, и сама затея поселенцев — зачем-то уехать в глубинку, где по нужде ходить в уличный туалет, гнуть спину над грядками и т.д. Это тем более странно, что большинство переселенцев — люди с высшим образованием, достигшие в городе успеха.
Два не глиняных, а основательных, деревянных дома в поселении — у экс-немца Заака и экс-батайчан Владимира и Елены Кузуб.
…46-летний Владимир Кузуб, долгое время работавший в Администрации Ленинского района Ростова, встречает у своего участка. Без хвастовства говорит: на гектаре земли, что они с женой арендуют здесь, посадили уже 2000 деревьев. Указывает на молодые сосенки: мол, только сосен и берёз по 100 саженцев, больше 150 туй, а ещё дубы, вишни, черешни, сливы, яблони и т.д. Сливы, несколько яблонь и груш у него этим летом впервые плодоносили.
А потом мы проходим в дом. Елена, в недалёком прошлом учительница высшей категории в одной из батайских школ, наливает вкуснейший чай.
— Что это — какой-то зелёный чай? — спрашиваю у неё.
— Что вы, обычный чабрец — в здешней степи собираем. Точнее, конечно, не совсем обычный, а смесь из трёх его видов — мятного, лимонного и ещё какого-то, растущего на здешних скалах.
…Они эмоционально перечисляют, к чему невозможно привыкнуть в городской жизни: смрад вместо воздуха, давка в общественном транспорте, вонь от текущей канализации и т.д.
— Нашему сыну 8 лет, — говорит Лена. — Так в городе ему и выйти было некуда, всюду застройка или гоняют машины. А здесь он всё лето бегает босиком по земле. Когда жарко, 20 раз за день искупается в речке, научился плавать. Пьёт здешнюю родниковую воду.
Они угощают печёной тыквой, выращенной на своём огороде, мёдом от своих пчёл.
— А если спустимся в подпол, там у нас ещё бочка своих, домашних, солёных огурцов, полбочки арбузов квашеных, свои картошка, чеснок, варенья, — перечисляет Владимир. — Конечно, ради всего этого надо вкалывать. Но как иначе?!
А как же без любви?
…История хозяина белёной мазанки — новочеркасца Виктора Урса иная, но тоже запоминающаяся. Ему 60. Почти всю жизнь работал на заводе металлоизделий. Несколько лет назад прочёл объявление о том, что можно взять в аренду в родовом поселении гектар земли (годовая стоимость аренды здесь 400-700 руб.), заинтересовался. Жена и взрослый сын увлечения отца деревней не поняли. Он отписал нажитое в городе им («сделал дарственную») и перебрался в Дубовой. А здесь… встретил другую.
— Её тоже, как и первую жену, зовут Татьяной, — говорит он.
В то время она арендовала с мужем в Дубовом землю. В их семье хуторской быт не пришёлся по сердцу мужу. Тот вернулся в город, и начатую стройку Татьяна тянула одна.
— Сама месила глину с соломой. Потом вбивала колышки, натягивала верёвку и вдоль неё выкладывала слоями смесь, — вспоминает Виктор Петрович.
А потом они полюбили друг друга. Достраивали хатку уже вместе.
— Почему выбраны именно такие материалы? — интересуюсь я.
Урс объясняет: экологические материалы в поселении приветствуются. К тому же они дёшевы.
— Глина, щебень, солома, камыш — всё почти под ногами, — поясняет он. — За то, чтоб нам привезли машину, скажем, глины, платили 500 рублей.
Окна и двери в домах у поселенцев бэушные, купленные по объявлению у тех, кто вставил евроокна и не знал, куда деть прежние. Камыш растёт у реки и т.д.
Ростовчанка, прежде сотрудница Ростовского НИИ нейрокибернетики, Людмила Жарова (одна из первых переселенцев) по-прежнему живёт в Дубовом с младшей дочерью Власой. Вторая, старшая, поступила на первый курс таганрогского вуза и переехала в город. По-прежнему живут в хуторе ростовчане Лукины. У сочинца, офицера запаса Александра Аликаева, умерла жена. Долго горевал. А спустя какое-то время встретил на брачном слёте Татьяну Большакову: раз в год, летом, в поселении устраивают неделю знакомств для одиноких людей, приглашают желающих создать семью из городов и из других родовых поселений. Татьяне было 42, жила в Ростове. Она разведена, дети выросли.
— Мы встретились с Сашей и больше не расстались, — говорит она.
Три года они вместе, его 7-летний сын зовёт её мамой.
…Конечно, большинство переселенцев наладили жизнь в деревне благодаря городским доходам. Кто-то сдаёт в аренду городскую квартиру, кто-то ларёк. Жена Виктора Урса неделю работает в Новочеркасске, на вторую приезжает в деревню. Да, некоторые поселенцы уже продают излишки мёда, овощей. Радиофизик Александр Самофал научился мастерски выкладывать печи, и это стало его хлебом.
Многих переселенцев это устраивает, они справедливо замечают, что «в деревне большие деньги вообще не нужны, в одежде-обуви мы непривередливы, кормит огород». Другие, напротив, не прочь наладить здесь бизнес — со временем поставить на поток, скажем, выращивание экологически чистых овощей или… экотуризм. В общем же, жизнью довольны все.
Виктория ГОЛОВКО.
Газета «АиФ на Дону», № 8 (876) от 23 февраля 2011 г.,
Поделиться в соц. сетях